Дышать больно. Думать тоже больно. Когда под крепко сжатые веки проникает лунный свет, а на улице – утро. Сухие губы покрываются спасительной влагой от широкой и безумной улыбки – собственной кровь. И так противно. Гадко. Вопросы один за другим атакуют ещё слабую и неосознанную оболочку разума. Плохо. Белоснежную утреннюю тишину разрывает крик, полный боли, страдания, страха. Нечеловеческий, наполовину звериный. Лёгкие разрывает от колкого воздуха, дерущего ткань мелкими льдинками. Янтарные радужки полностью заполняются иссиня-чёрным зрачком. Ресницы дрожат на зажмуренных веках. Безумно пальцы впились в ладони. Падаешь на колени и обнимаешь себя за плечи, пряча тугую боль комком внутри сердца, оберегая её. Потому что твоя боль. Ничья больше. Что вообще случилось? И никто не скажет ответа. Никогда не скажет, потому что ответа нет. Окровавленные губы искажаются безумной улыбкой. Она теперь будет жить, потому что так надо. Увы, но надо.Тишина вокруг. Тишина – это деревья, земля, облака, птицы, люди, ветер, свет. А звук. Единственный звук в этой симфонии – небо. Прекрасное лазурное небо. Эйприл замерла, продолжая сидеть на земле и смотреть на небо. К губам, разбавляя алую жидкость, скатилась капля. Радужки щипало от непонятной влажности. Уголки губ скакали то вверх, то вниз. Горло сжимали страшные судороги. В прочем, не только горло. Все мышцы тела тряслись, сжимались и разжимались. Было ужасно странно. Больно и странно. Встав с колен. Вытерев замёрзшей ладонью лицо и облизнув губы. Потрясти головой и удержать равновесие. Пробежаться по лезвию тихой ухмылкой шорохов и вздохов. Просто знать, что ты теперь есть. А безумие – Черт с ним. Теперь ненужно ничего. Только любовь до самого конца. Точнее, отсутствие этой самой любви. Что бы в груди – дыра. Или каменная глыба. Руки сами собой тянутся в карман. Что бы достать пачку сигарет. Оглядываешься и понимаешь – дошёла аж до леса.  Добрёла... Дополза. Кое-как. По земле. В конце уже отплёвываясь им пополам с кровавой слюной. Руки, оставив в покое карманы, пробежались по одежде, счищая землю. Вновь вернулись к брошенному делу. Поднести к губам сигарету, короткий щелчок, сделать затяжку. Что бы не умереть от нервов. А нервов... А их всё равно нет. Так что жить теперь придётся долго. Слишком долго.

-зачем?..Пыль в глазах... Точнее – на ресницах. Переиначивают состояние с сонного на более веселое. О, да, он мне не друг, но и не знакомый. Он.Договорить фразу не удалось. Далее жизнь Пенелопы стремительно свалилась с горы, которую она преодолевала два или три года. Почему и зачем. Без закорючки в конце. Эмоции убило окончание фразы.: -...зачем ты здесь? - «Ты стремилась к этому. Ты нашла это. Выслушай. Или пойми. Или уйди.» - Вы...ты...я смогу...кхм... – Эйприл Прокашлилась. Опустил голову, поджав губы и всматриваясь в землю. Вновь подбородок взметнулся вверх – взгляд голубых глаз полоснул по уставшему лицу мятежника. – Люблю.– И счастливая улыбка. Она с надеждой в глазах посмотрела в лицо любимой девушки, на лице была чуть тревожная улыбка, кровь тонкой струйкой сочилась из руки девушки, но ей было плевать на все эти мелочи окружающие её, ей был важен ее ответ. На лице счастливая улыбка, она сказала это, она сделала это, ей было надобно сделать это. Никто её не заставлял, только лишь совесть. Гремучая совесть.

Отредактировано April Ell Gilmor (2008-06-23 21:40:08)